btn_photo_img.png Виртуальный тур по храму
Подписаться на рассылку
Хотите быть в курсе событий нашего Прихода и Православного мира? Тогда Вы можете подписаться на бесплатную рассылку, заполнив данную форму.


Управление подпиской

Наши друзья

После революции

После 1917 года в истории Церкви, в жизни верующих людей наступила "черная полоса". Из сознания людей стали изгоняться такие понятия, как Бог, Церковь, вера. Религия была объявлена "опиумом для народа". Конечно, в таких условиях говорить о полноценной приходской жизни не приходится. Повсеместно храмы как "очаги мракобесия" стали закрываться, несмотря на протесты и противостояния большинства местного населения. К священнослужителям, наиболее активным прихожанам стали применяться репрессивные меры, участились расстрелы, особенно в городах. Волна закрытия церквей докатилась до Алексеевской глубинки к концу 20-х годов. Применяя административные меры, власти закрыли практически все церкви в районе. Однако вера у большинства людей оставалась крепкой, и, видя всю несправедливость происходящего, прихожане требовали открытия церквей. Среди населения начались волнения.

Мне довелось побеседовать с очевидицей тех далеких событий Марией Ивановной Самсоновой, в девичестве - Краюшкиной, 1914 года рождения. Она была прихожанкой Алексеевского храма, в молодости пела на клиросе. Вот что она рассказала: "Храм в Алексеевском закрывали в 1931 году. По селу прошел слух, что церковь должны закрыть. Тогда жители стали собираться около храма с целью не допустить закрытия. Было организовано круглосуточное дежурство. Ночью было холодно, так люди жгли костры, чтобы согреться. Милиция на лошадях разгоняли людей, но они снова собирались. Церковь в тот год все-таки закрыли, но ненадолго. Потом она действовала до 1937 года". Сохранилось имя одной из репрессированных в то время активных верующих – Вавиловой Марии, - известно, что из мест заключения она не вернулась. Помнила Мария Ивановна и певчих храма в те годы: Ёгину Клавдию, Еремину Надежду, Шеланову Марию, Люлину Антонину, Захарову Марию, Кулькову Таисию.

Анастасия Сергеевна Пестова, ныне здравствующая, вспоминает: "Знаете, какой был хор большой! И пели как! И басы были, и альты, и тенора какие! Регент был Иван Андреевич Бахимов. В хоре пели Садовников Михаил с женой, Алексей Михайлович Толпегин, слепой, пел тенором, Маслова Александра, Власова Анна. А мы еще ученицы были тогда, ноты держали".

Хор Воскресенской церкви села Алексеевского 1931 год.png
Хор Воскресенской церкви села Алексеевского. 1931 год.

1-й ряд, дисканты (сидят), слева направо: Барашова Нюра, Кулькова Таисия, Захарова Мария, Самсонова Мария (в дев. Краюшкина).

2-й ряд, сидят: Калабанов Андриян, т.Дуня Садовникова (пом. старосты), Захаров Михаил Павлович (староста), диакон Абросимов Александр Филиппович, Батюшка (имя неизвестно, это, возможно, о. Николай Маркин), Мырсиков Николай, Миронькина Татьяна (Кислова), имя неизвестно (в белом платье), далее - Самсонова Клавдия, Йогина Таисия.

3-й ряд, стоят: Алексей Михайлович Толпегин (тенор, слепой), Напальчиков Алексей, Иван Андреевич Бахимов (регент), имя неизвестно, Садовников Михаил (сын т.Дуни Садовниковой), далее - жена Садовникова Михаила (имя неизвестно), Шкалова Дуня, Люлина Тося, Белова Шура (Корчагина), Власова Анна Сергеевна.

Просим откликнуться всех, кто может дать хоть какие то дополнительные сведения о хоре и храме до закрытия. Надеемся на Вашу помощь! Спаси Господи! Обращаться в храм п. Алексеевское, Тел: 8-843-41-2-41-50, Протоиерею Павлу.

В Алексеевском храме, по воспоминаниям жительницы села Марии Ивановны Корчагиной, долгое время служили священник Маркин Николай Александрович, который очень хорошо говорил проповеди, священник Львов (имени никто не помнит) и дьякон Александр Филиппович Абросимов. Отец Николай служил здесь до своего ареста в 1931 году. Дьякон Александр был также репрессирован, но вернулся из мест заключения, очень исхудал. Он хорошо играл на музыкальных инструментах, учил ребят играть на скрипке, пианино. Позже уехал в Казань. Имея хороший голос, пел в театре, его пение можно было слышать по радио.

Разорение храма.

1937 год был началом последней "пятилетки безбожия", целью которой было закрыть все церкви на территории страны и расстрелять "последнего попа". Выполняя директиву Наркома Внутренних Дел, власти в тот год на местах приступили к репрессиям по отношению к "антисоветским элементам", а также к закрытию церквей в районе. В эти годы применялись уже более гибкие, изощренные методы работы с населением. Поэтому для того, чтобы как-то обосновать закрытие церкви, в поселке повсеместно были проведены собрания рабочих коллективов с повесткой дня: "О закрытии Алексеевской церкви". Это было тем более удобно, так как к тому времени выросло новое поколение молодых людей, оторванных от веры. Документы свидетельствуют, что почти на всех собраниях люди голосовали за закрытие церкви "единогласно". Но это не соответствует действительности, ведь население, в то время духовно раздавленное и напуганное репрессиями, не могло противостоять акциям безбожников.

Как следует из справки Комиссии по вопросам культов, "церковь в селе Алексеевском была закрыта постановлением Президиума Алексеевского РИКа от 3 февраля 1938 года, и утверждено закрытие постановлением ЦИК ТАССР от 21 мая 1938 года". (Материалы Национального архива РТ, ф.732, оп.6, д.469, с.6).

Из той же справки известно, что здание церкви "передано под клуб, но до сего времени под клуб не использовалось". Не имея возможности использовать пустующее здание церкви под клуб, в сентябре следующего года его передали Дому обороны для использования под оборонные мероприятия. Однако и под оборонные мероприятия, как оказалось, его не смогли использовать. До войны здание церкви так и осталось невостребованным, а во время войны использовалось как склад для хлеба и сельхоз. инвентаря. После войны здесь размещались мастерские автороты (транспортного предприятия).

Колокола с церкви были сняты в 1936-м, а кресты - в 1938-м году.

Последний священник-мученик.

Дело о закрытии Алексеевского храма было начато соответствующими органами 15 февраля 1937 года, закончено 20 февраля 1938-го. Именно в это время, с апреля по декабрь 37-го в ней служит отец Дмитрий Тимофеевич ТРОСТЯНСКИЙ – человек умный и образованный, безусловно, хорошо понимающий логику действий новой власти в ее богоборческих устремлениях, осведомленный об инструментах и тактике этой борьбы. Очевидно, к нам он ехал,  уже будучи «под колпаком» репрессивного аппарата - уж очень быстро сработала карательная машина, дав приезжему батюшке подышать Алексеевским воздухом в продолжение невеликих восьми месяцев. Потом арест и скорый расстрел…

Знал ли он об этой угрозе? Вполне вероятно, что знал. И все-таки не попросился учителем в школу, или счетоводом в сельсовет, или в сторожа нищего колхозного амбара. Он был священником и хотел служить, и служил бы честно даже в том случае, если б на его пастырский призыв отзывались  нестройной разноголосицей лишь несколько неграмотных старух. Он знал о своем долге и был верен ему до последнего мгновения земной жизни.

Отец Дмитрий Тростянский родился в семье священника 21 сентября 1884 года в слободе Варваровка Воронежской губернии. Отец его служил в с. Верхняя Катуховка Воронежского уезда, с 1908 года - в Успенской церкви слободы Монастырщенка (ныне в черте г. Воронежа). Начальное духовное образование Дмитрий получил в Бирючевском духовном училище, с 1899 по 1905 годы он обучался в Воронежской духовной семинарии, которую закончил только с отличными оценками по 1 разряду.

В 1906-1910 гг. Тростянский учится в Киевской духовной академии. Академию он закончил вторым по списку из 51 учащегося. Отзывы доцента В. Попова и заслуженного ординарного профессора Н. Дроздова на кандидатское сочинение Д. Тростянского «Базельский собор (1431-1449)» очень одобрительные. Вот что пишет Попов: «Сочинение Тростянского необходимо признать научно-обстоятельной работой по содержанию и добросовестной по отделке». Профессор Дроздов выносит такое заключение: «…рассматриваемое сочинение представляет солидный труд, свидетельствующий не только о трудолюбии автора, но и о способности его к серьезным научно-литературным работам».

Вместе с первым по списку - Сергеем Епифановичем - Дмитрий Тростянский был оставлен в академии еще на год профессорским стипендиатом. Но не по кафедре истории и обличения западных исповеданий и сектантства, где он писал кандидатское сочинение, и не на кафедре латинского языка, который он прекрасно знал (об этом шла речь на заседании Совета академии), а на кафедре общей гражданской истории. Профессор Н. Мухин составил для него план научных изысканий: «изучать взгляды историков о причинах падения Римской империи».  Однако серьезный труд писался тяжело. Если Сергей Епифанович через год представил магистерскую диссертацию и был  оставлен в академии,  то отзыв о работе Тростянского отмечает его трудолюбие и способности, при том, что работа только начата. Вероятно, ему мешало плохое знание французского языка, на котором писали наиболее выдающиеся историки, так как и в семинарии, и в академии Тростянский изучал немецкий язык.

Среди сокурсников Дмитрия Тростянского по академии - будущие известные деятели Церкви: епископы   Владимир (Юденич), Фотий (Пурлевский). С 1911 он преподает всеобщую гражданскую историю в Казанской духовной семинарии. В августе 1915 года, находясь в Коротояке, Дмитрий Тимофеевич заболевает брюшным тифом и лечится в Коротоякской земской больнице.  Только 15 сентября он прибывает в Казань, и, хотя врач рекомендует ему не приступать к работе до декабря, уже 16 ноября он начинает работать. Вскоре, однако, молодой преподаватель сталкивается с проблемами материального плана, о чем пишет следующее: «…Вследствие болезни я должен был отказаться от должности классного воспитателя, а это сократило на треть мой и без того скромный бюджет.

Я человек семейный, в семействе у меня жена и двое детей. И прежде, когда жизнь в Казани была гораздо дешевле, я едва мог прожить на свое жалованье, а теперь, когда жизнь страшно вздорожала, а получаемое мною содержание значительно уменьшилось, материальное положение сделалось необычайно тяжелым…»

Действительно, по отчетам семинарии в 1911-1916 гг., он не имел других заработков, кроме семинарских.

В 1916 году у Дмитрия Тимофеевича заканчивается  обязательный для выпускников духовных академий срок службы в духовных учебных заведениях, и он ищет более доходное место, собираясь при этом стать священником. Тростянский просится в священники Воскресенской церкви города Казани, очевидно, собираясь при этом оставаться и преподавателем семинарии, но 22 июня 1916 года получает отказ.

Дмитрий Тимофеевич думал также занять должность смотрителя классов Лубенского епархиального женского училища Полтавской епархии. Епархиальное училище - среднее учебное заведение для девочек из духовного сословия. Должность смотрителя классов была чем-то средним между нынешними директором и завучем, официально же во главе епархиального училища всегда стояла женщина-начальница. Должность смотрителя предполагала обязательное принятие сана священника и настоятельство в училищной церкви. Принципиальное согласие епархиального архиерея было получено: 9 июля 1916 года  он запрашивает у руководства Казанской духовной семинарии формулярный список Дмитрия Тимофеевича и его характеристику. Ректор семинарии протоиерей Василий Беликов дает хороший отзыв: «Димитрий Тростянский отличается полной безупречностью в нравственном отношении и аккуратностью и усердием в служебной деятельности».  Почему перевод не состоялся, неизвестно, большинство дел Казанской духовной семинарии за 1917 год не сохранилось.

Меж тем жизнь в России катастрофически меняет весь уклад. С 24 сентября по 15 октября 1918 года Дмитрий Тимофеевич (напомним, получивший блестящее образование в области не только духовных, но и гуманитарных дисциплин) - писарь прожекторной роты 5 армии Восточного фронта. В 1919-1921 - заведующий детприемником №№ 3 в Казани.

Время было тревожное, первая волна страшных гонений на Церковь была у всех «на слуху». Однако Тростянский не оставляет мысли о рукоположении, служении Богу в священном сане. И вот мечта его сбылась: 27 мая 1921 года митрополитом Казанским и Свияжским Кириллом (Смирновым) Дмитрий Тимофеевич рукоположен в священники Казанско-Богородицкой церкви села  Царицыно. Его духовник - иеромонах Иоанно-Предтеченского монастыря отец Нектарий. Через 16 лет служения в священническом сане, 26 апреля 1937 года, отец Дмитрий переводится в с. Алексеевское. Здесь была усилена слежка за священником.

Когда она была начата и с какой целью? Заглянем в документы. Любопытно секретное письмо ответственного секретаря Комиссии по делам о культах ТАТЦИКА  К. Муртазина:

«31.7.1937. Секретно. Начальнику Алексеевского РО НКВД ТАССР

По имеющимся у нас сведениям, бывший священник с. Царицыно Казанского района Тростянский Дмитрий Тимофеевич, 1884 года рождения, в настоящее время служит в Алексеевской церкви без соответствующей регистрации в РИКе. Этого он добился благодаря тому, что в аппарате РИКа работает кто-то из бывших дьяконов (секретарь РИКа или зав. общим отделом), фамилия которого нам неизвестна.

Тростянскому была воспрещена служба в с. Царицыне ввиду того, что он нарушал законы о регистрации, в своей деятельности не останавливался в пределах ограниченного района деятельности и т. д. Просим проверить эти сигналы по своей линии и о результатах сообщить нам, чтобы принять соответствующие меры.

Одновременно с этим считаем необходимым обратить Ваше внимание и на то обстоятельство, что Алексеевский РИК в течение последних 2-3 лет все время игнорирует запросы Комиссии, не представляет сведений, не отвечает на наши отношения по вопросам религиозных объединений и служителей культов. В районе, как Вам известно, работают все церкви. За 3 года Алексеевский РИК представил лишь 1 дело о закрытии мечети в дер. Ср. Тиганы. За 19 лет существования советской власти РИК не сумел еще провести ни в одном селе массово-разъяснительной работы, не мог оформить закрытия церкви. Такое исключительно либеральное отношение РИКа к серьезному политическому вопросу - как усиленная работа религиозных объединений при отсутствии антирелигиозной пропаганды - заслуживает того, чтобы заинтересовались этим делом органы НКВД и выявить корни такого зла. О результатах прошу сообщить в ТЦИК».

В декабре 1937 года отец Дмитрий был арестован. Как свидетельствуют архивы, постановлением тройки при НКВД ТАССР от 21 декабря 1937 года приговорен к расстрелу. Расстрелян 8 января 1938 года в г. Чистополе, приняв венец мученичества за веру Христову.

Отец Дмитрий был женат на Раисе Тихоновне Догаевой, дочери поручика Тихона Ивановича Догаева, закончившей Коротоякскую гимназию. Матушка Раиса умерла в 1922 году, оставив батюшке четверых детей, старшему из которых было восемь лет, а младшему всего два года.   После мученической смерти отца в 1938 году они жили в церковной сторожке Царицынской церкви г. Казани.

Вот краткие сведения о жизни последнего священника Алексеевской церкви, кровью мученика запечатлевшего свою твердую веру во Христа.
Наши видеоканалы:
VKVideo
Youtube
Пожертвования